Семья

Основой общества были семья и поселок, называвшийся "сорт" у манси и " юрт" у хантов.
Семья была патриархальной: главой семьи считался мужчина, счет родства велся по мужской линии. Дети при разводе оставались у отца. Однако женщина обладала определенной свободой в семье, имела возможность развестись; сильным был культ женщины-родоначальницы.
В конце XIX - начале XX в. у хантов и манси существовали фратрии и роды. У северных хантов и манси под фратриями (объединением родов) подразумевались две группы: Пор и Мось. Члены одной фратрии считались кровными родственниками и вели свое происхождение от одного мифологического предка: у Пор предком считался медведь, у Мось - женщина Калтась, которую представляли в виде зайца или гусыни. У каждой фратрии был свой собственный центр: селения на Оби, которые считались местом обитания тотемов. У восточных хантов было три рода, которые назвались Лосем, Бобром и Медведем.

Уклад семейной жизни был в целом патриархаль­ным. Главой считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, свою функцию, благодаря чему регу­лировались межличностные отношения, создавалась га­рантия от конфликтов. Бревенчатый дом строил мужчи­на, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял мужчина, а одежду — женщина. В некоторых сферах существова­ло и более тонкое разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева — мужчина; поч­ти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные узоры на бересту наносил мужчина. Ко­нечно, распределение обязанностей было не
абсолют­ным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы. В современных молодых семьях все чаще мужья помога­ют женам в тяжелых работах — доставке воды, дров. Разной интенсивностью мужского и женского труда объ­яснялось его дозирование. Мужчине иногда приходилось несколько дней гнать лося, после чего требовался дли­тельный отдых для восстановления сил. Женские еже­дневные хлопоты начинались с разведения огня ранним утром и заканчивались лишь с отходом ко сну. Даже в пути по ягоды женщина иногда ссучивала на ходу ни­тки. Посторонние люди чаще всего наблюдали лишь внешнюю сторону жизни семьи, и у них могло сложить­ся неверное представление о положении женщины.

Рассуждая на эту тему, следует, конечно, помнить, что в почти всемирной традиции принижения в той или иной мере статуса женщины ханты — не исключение. У них часть ограничений объяснялась физиологически­ми особенностями женщины — менструацией и родами. Считалось также, что она связана с миром духов. Жен­щине запрещалось переступать через вещи, связанные с мужчиной и его трудом, а также соприкасаться со свя­щенными предметами и местами. Запреты
зиждились на мысли о том, что от женщины исходит нечто, переходящее на другие предметы и приносящее им вред. Другая группа ограничений — в пище, в общении с духами и умершими — диктовалась заботой о самой женщине, желанием оградить ее самое от вреда.. В социальной сфере важен еще один фактор — регуляция половых связей. Частично на этой основе развился обычай «избегания» между определенными категориями родственников. Так, женщина стыдилась показывать волосы и лицо старшему брату мужа и его отцу, поэтому при них низко опускала на лицо платок. Это делалось и в присутствии чужих мужчин. Будучи рядом с ними, она вела себя очень сдержанно, не говорила громко, не смеялась, и только с их уходом женщину как будто подменяли. Мужчины тоже избегали смотреть на нее прямо, а предназначенные ей слова говорили в про­странство, как бы безадресно. Входя в помещение, где могла находиться «стыдящаяся» женщина, они предуп­реждали о себе покашливанием, чтобы та успела за­крыться. В наши дни можно увидеть молодых женщин и с опущенным на лицо платком, и в спортивной шапоч­ке, которая волосы скрывает, а лицо нет. Со стороны кажется это дикостью, но это не совсем так. Одна пожилая женщина ханты сказала что в большой семье, где много детей и мало свободного места, платок позволяет прикрыть лицо и скрыть свои чувства, на несколько минут попасть в «свой» уголок, куда к тебе никто не полезет.

Социальная функция женщины, ее роль жены, мате­ри и члена коллектива была достаточно высока. В фоль­клоре нередко упоминается о девушках, самостоятельно находящих себе мужей, там же красочно описываются походы героев, их сражения при добывании себе жен. Согласно историческим источникам, невесту для сына обычно находили родители, и иногда молодые до свадь­бы не видели друг друга. В невесте ценились более всего трудолюбие, умелые руки и красота. Согласно хантый­ским нормам, старший сын после женитьбы мог отде­литься, поэтому нередко в жены ему подыскивали ту, что постарше, умеющую самостоятельно вести хозяйст­во. Для младшего сына это не имело особого значения, так как с ним оставались жить родители и мать могла научить неопытную невестку.

К родителям невесты отправляли свата, и начина­лись переговоры. Своеобразие их заключалось в. том, что первые как бы хотели принизить достоинства своей дочери, говоря о том, что она «грязнуля, неумеха», а второй от имени родителей жениха уверял: «Нам такую и надо». Если в конце концов достигалось согласие, то начинался торг о размере выкупа — вещами, деньгами, оленями. Однако семейная жизнь начиналась еще до внесения полного выкупа.
Невеста приносила в дом при­даное — одежду, утварь. Свадебный обряд не отличался пышностью. Он состоял из угощения в доме невесты, а затем жениха, увоза ее от родителей и приобщения к дому мужа, к святыням новой родни. Здесь молодая женщина вначале чувствовала себя не очень уверенно, не смела, например, громко
разговаривать. Однако по­сле рождения первого ребенка ее социальный статус сразу повышался. Не всегда молодых объединяло чувст­во любви, но сознание долга и дети скрепляли семью. Нам приходилось слышать суждение такого рода и со стороны женщин: «Мой муж — плохой человек, но он дан мне богом», и со стороны мужчин: «Я люблю свою жену, потому что она — мать моих детей». Разводы бы­ли крайне редки, причем инициатором могла выступать и женщина.

Взаимоотношения родственников подчинялись этиче­ским установкам, сложившимся в течение веков. Основ­ные из них — почитание старших и забота о младших, беззащитных. Было не принято возражать родителям ,даже если те бывали не правы. Не повышали голос и уж тем более не поднимали руку на ребенка. Обращаясь друг к другу или говоря об отсутствующем, пользова­лись чаще не именами, а терминами родства. Они со­ставляли сложную систему с учетом возраста, родства по мужской или женской линиям, кровного или по бра­ку. Например, старшая и младшая сестры назывались по-разному — эним и текаем, а старший брат и млад­ший брат отца одинаково — этим’, брат мужа называл­ся иначе, чем брат жены,— иким и емкёлям; дети де­тей, т. е. внук и внучка, обозначались одинаково, неза­висимо от пола,— кылхалим. В этой сложной системе женщины ориентируются лучше, чем мужчины. В 1970-х гг. они называли нам более 120 терминов, ко­торыми обозначаются те или иные конкретные родст­венники.

У ханты и манси существует своя система имен. Сейчас для тех, кто сохранил традиционную культуру, она является двойной: русское имя и национальное. Часто имя давалось в честь умершего родственника. Кроме упомянутого обычая давать новорожденному имя кого-либо из родственников была и другая традиция — называть человека по характерному при­знаку, поступку или событию. Такое описательное имя могло появиться в любом возрасте. В эпизоде одной из героических песен описывается, как это происходило. Герой отправляется в путь, встречает старушку и просит дать ему имя. «Пусть твое имя будет: Подобно осиново­му листу верткий муж, подобно осиновому листу неспо­койный муж».— «Ай, ай, старушка, ты умеешь давать имена!».

В XVII в. проводилось крещение ханты, при этом им давали христианские имена. Затем царской админи­страции потребовался учет жителей, при котором были введены отчества и фамилии, образованные от имен. Например, от имени Кырах Мешок’ была образована фамилия Карауловы, от Мюх ‘Кочка’ — Микумины, от Щащи ‘Бабушка’ — Сязи. С тех пор сосуществуют две антропонимические системы — народная и офици­альная.